Однако и другие люди писали в это же время письма: узнав об освобождении Ричарда, Филипп II сообщил в Англию Иоанну: «Берегитесь! Дьявол выпущен на свободу!»
13 марта 1194 года, во второй раз за все время своего царствования, английский король появился в Англии. Он созвал Высокий совет, отрешил от должностей многих начальников крепостей, назначенных Иоанном, и потребовал к ответу его самого.
Но — в который уже раз! — король-рыцарь проявил великодушие: Иоанн отделался лишь легким испугом. Ричард его простил и лишь урезал в правах.
А в мае 1194 года английский король отбыл на континент, чтобы начать войну с Филиппом II.
В Англию ему уже никогда не суждено было вернуться.
Как Львиное Сердце помиловол своего убийцу
Война с Филиппом на французской земле была долгой. Ричард наносил вероломному противнику одно поражение за другим. Наконец, в январе 1199 года был заключен мир. Филипп шел на огромные уступки. Кольцо владений английского короля, смыкаясь с землями его союзников, сужалось вокруг Парижа. Конечно, скрепя сердце подписывая такие условия, Филипп II надеялся на лучшие времена...
И они наступили для него гораздо раньше, чем он думал. Совсем уже близкой была смерть Ричарда Львиное Сердце — нелепая, случайная, но опять-таки вполне в духе того рыцарского романа, который назывался его жизнью.
Едва только заключив мир с Филиппом, король двинулся на своего вассала, виконта Лиможского Адемара. Ходили слухи о том, что Адемар похитил половину сокровищ покойного Генриха II и хранил их в замке Шалю. При осаде замка стрела, пущенная арбалетчиком со стены, ранила короля в руку. По всей вероятности, была стрела отравленной, ибо к этому времени европейские воины уже многое переняли из восточных обычаев ведения войны...
"Пришел король Англии с многочисленным войском, — безыскусно свидетельствует хроника, — и осадил замок Шалю, в котором, как он думал, было скрыто сокровище... Когда он вместе с Меркадье (один из военачальников Ричарда) обходил стены, отыскивая, откуда удобнее произвести нападение, простой арбалетчик по имени Бертран де Гудрун пустил из замка стрелу и, пронзив королю руку, ранил его неизлечимой раной. Король, не медля ни минуты, вскочил на коня и, поскакав в свое жилище, велел Меркадье и всему войску атаковать замок, пока им не овладеют...
А когда замок был взят, велел король повесить всех защитников, кроме того, кто его ранил. Ему, очевидно, он готовил позорнейшую смерть, если бы выздоровел. Ричард вверил себя рукам врача, служившего у Меркадье, но при первой попытке извлечь железо тот вытащил только деревянную стрелу, а острие осталось в руке; оно вышло только при случайном ударе по руке короля. Однако король плохо верил в свое выздоровление, а потому счел нужным объявить свое завещание...
Он велел привести к себе Бертрана, который его ранил, и сказал ему: «Какое зло сделал я тебе, что ты меня убил?» Тот ответил: «Ты умертвил своей рукой моего отца и двух братьев, а теперь хотел убить меня. Мсти, как хочешь. Я охотно перенесу все мучения, раз умираешь ты». Тогда король велел отпустить его, говоря: «Смерть мою тебе прощаю...»
Так и была дописана последняя строчка в жизни великодушного, жестокого, яростного, неустрашимого короля-рыцаря, прозванного Львиным Сердцем. Англию он завещал брату Иоанну, столько раз предававшего его. Похоронить себя повелел у ног отца, с которым воевал столько времени.
...Но ведь был он не только государем и воином, был он еще и поэтом. Почти ничего не осталось из написанного им, да и, скорее всего, немного стихов он сложил, поглощенный войнами и походами. И все же один дошел до нас — неуклюжий, наивный, потому что поэтическое дарование Львиного Сердца явно уступало воинскому. Но все же и в этом стихе, написанном в заточении, чувствуется его натура.
Самое время припомнить хотя бы некоторые из этих строк:
Рыцарская литература
Кого называли трубадурами
Совсем не случайно предыдущая часть книги заканчивалась стихами — бесхитростной и не очень ладной «пробой пера» Ричарда Львиное Сердце. Какие-никакие, но все же стали королевские строчки маленькой частичкой литературы своего времени.
А рыцарские века — это не только крестовые походы, орден тамплиеров с его удивительными тайнами, беспрестанное соревнование наступательного и оборонительного вооружения, возведение неприступных замков, головоломная наука геральдика и неукоснительное следование рыцарскому кодексу. Как и любое другое время, оставили они и свои собственные литературные произведения — и поэтические, и прозаические. Как и в любое другое время, эти произведения воздействовали на умы и сердца тех людей, для которых они были написаны, но оказали влияние и на литературу последующих веков.
У литературы рыцарских времен множество авторов, причем король Ричард I среди них далеко не единственный представитель самой высшей знати.
Знаменитыми трубадурами — авторами лирических стихов — были король Альфонс Арагонский, герцог Гильом Аквитанский, граф Гильом Пуатевинский, принц Оранский.
Немногим менее знатны Джауфре Рюдель, Бертран де Борн, Гильом де Бергедан, Эн Блакац, Ги де Каваллон. А уж сколько было среди трубадуров, прославившихся искусными стихами, простых рыцарей! Имя за именем можно выписывать — Пейре де Маэнсак, Раймон де Мираваль, Беренгьер де Палазоль, Гильом де Сант-Лейдер, Гильом де Монтаньяголь, Юк де Лобиер, Понс де Брюйель, Роллент де Гассен, Саварик де Маллеон...
Сызмальства обученные владеть оружием, привыкшие к крови и жестокости битв, они чувствовали в себе вместе с тем и чудесный поэтический дар. Сложенные ими стихи о превратностях любви, о служении дамам, нередко ветреным и капризным, быстро становились всеобщим достоянием — их исполняли нараспев, под аккомпанемент какого-нибудь нехитрого музыкального инструмента, профессионалы-певцы, которых в ту пору именовали жонглерами, переходящие от замка к замку, от города к городу.
Кстати говоря, распевая пропитания ради чужие песни, многие из жонглеров сочиняли и свои собственные, и сами таким образом становились трубадурами.
А еще можно найти среди этих средневековых поэтов множество людей, о которых история оставила такие, например, свидетельства:
«Монах Монтаудонский родом был овернский дворянин из замка под названием Вик, что близ Орлака, и был отдан в монахи в аббатство Орлакское. Еще в монастыре стал он стихи слагать и сирвенты на злобы дня, и рыцари и сеньоры округи той, забрав из монастыря его, стали оказывать ему всяческие почести, все ему даря, что ему ни понравится и чего он не попросит...»
«Бернарт Вентандорнский родом был из Лимузина, из замка Вентандорн. Роду он был простого, происходя от служилого человека и булочницы... Впрочем, чьим бы он ни был сыном, Бог ему дал наружность красивую и приятную, а сердце благородное, от какого всякое благородство и происходит, и даровал ему ум, разум, вежество и сладкоречие, и еще владел он утонченным трубадурским художеством складывать прекрасные слова на веселый напев...»
«Фолькет Марсельский был сын некоего генуэзского купца по имени мессер Альфонсо, который, скончавшись, оставил Фолькетта весьма богатым человеком. Но тот больше ценил доблесть и славу и стал служить у достойных сеньоров и доблестных мужей, с ними сходясь и их одаривая в угоду им. В художестве трубадурском был он весьма искусен и собой хорош...»